Фонд помощи детям от ожогов

Ожоговое отделение 9-й Московской больницы — это главный в стране детский ожоговый центр. В нем 90 коек, и у дверей его — вертолетная площадка, чтобы как можно скорее доставлять особо тяжелых пациентов. С 1989 года центр работает по самым современным методикам, которые привезли американские специалисты. Здесь могут спасти ребенка, у которого обожжено до 90% кожи. Но современные методики лечения ожогов в качестве важнейшего элемента предполагают еще и реабилитацию — медицинскую, социальную и психологическую. Она здесь тоже есть, но только на благотворительные деньги.

Последствия травмы

Уже довольно поздно. В подвальном помещении благотворительного фонда «Детская больница», помогающего ожоговому центру, — полутьма. Алла, сотрудница фонда, выходит из уборной, закрывает дверь, выключает свет. Идет неуверенно, почти наощупь. Вдруг полутьма перед нею сгущается, и человек без лица, эдакий Фредди Крюгер, только не киношный, а из плоти и крови, тянет к Алле руки и истошно вопит. И Алла тоже кричит, отпрыгивает на полметра, врезается в кучу составленной в углу мебели, потому что попробуй-ка не закричи и не отпрыгни, если ты молодая женщина, а на тебя в полумраке нападают. Алле требуется несколько мгновений, чтобы понять, что это не Фредди Крюгер, а Вася, двенадцатилетний подросток, подопечный фонда. Ну, да, у него действительно обожженное лицо и психологи работают с ним над преодолением последствий ожоговой травмы. Ничего страшного, Алла привыкла. Но если вот так в полумраке и неожиданно…

— Что, испугалась? — спрашивает Вася.

— Испугалась, — честно признается Алла.

Отделение реконструктивно-пластической хирургии. Вика с психологом рассматривают старые фотографии . На стене изображения ребят, которые проходили лечение в этом отделении

Фото: Стоян Васев для ТД

И оба смеются, потому что это происшествие следует понимать как шутку. И мальчик удовлетворенно кивает, потому что детям нужны эмоциональные реакции окружающих. У него лицо в шрамах. Ему трудно вызвать у окружающих любовь, восторг, симпатию, нежность… Его задолбало сострадание. Зато ему легко вызвать отвращение и страх.

— Что, испугалась?

— Испугалась…

Дети, перенесшие ожог, общепринятым социальным нормам не соответствуют. Их внешность не отражает внутреннего мира. Внутри они нежные, а снаружи покрыты рубцами. Поэтому они формируют систему ценностей, с которой легко жить в ожоговом центре, но за его пределами жить нельзя.

В ожоговом отделении лежат в основном дети до шести лет. Тем, кто после операции, так больно, что они практически не двигаются. Лежат здесь и те, кто либо ждет операции, либо уже пошел на поправку

Фото: Стоян Васев для ТД

Перенесенная боль изменяет их отношение к опасности. Особенно это касается зацеперов — детей, которые катаются на крышах электричек. Однажды схватившись за пантограф и получив электрический ожог, такие дети теряют страх совершенно. Зацеперство из опасного баловства превращается для них в каждодневную практику отчаянного саморазрушения, которая рано или поздно приводит к гибели, если с подростком не работает психолог. Или наоборот, ребенок начинает бояться всего, связанного с огнем, — газовой плиты, пластмассовой зажигалки, электрического чайника. И этот страх парализует.

Эти дети теряют образ своего тела, представляют себя не такими, какие есть. Те, кому в результате ожога пришлось ампутировать руку или ногу, долго не верят, что их нет и больше не будет. Многие, особенно малыши, всерьез думают, что рука скоро вырастет, или что «доктор взял руку починить и скоро отдаст починенную».

Многие не верят, что лечение ожогов — это длительный и сложный процесс. Отказываются носить компрессионную одежду, которая препятствует образованию рубцов, отказываются от силиконовых повязок и легких лонгет, которые не дают, например, срастаться пальцам на обожженой руке. Отказ от компрессионной одежды и лонгетов ведет к новым операциям — новые звездочки на фюзеляж.

Многих мучают кошмары. Ко многим во сне приходит чудовище с обожженным лицом и пытается убить. Это чудовище — то ли Фредди Крюгер из фильма, то ли тот, кого они видят днем в зеркале.

Игровые практики

Вот поэтому не реже двух раз в неделю психолог фонда «Детская больница» обходит все девяносто коек и разговаривает с детьми.

«Тебя мучают кошмары? Снится Фредди Крюгер? Поставь себя на место Фредди Крюгера. Что ты чувствуешь? Чего ты хочешь? Что собираешься сделать?» Я не очень понимаю гештальт-техники, но через месяц Фредди Крюгер уже режется в игровой комнате в настольный футбол.

Игровая комната третьего ожогового отделения

Фото: Стоян Васев для ТД

Вот поэтому в фонде есть клуб, куда каждый день проблемные дети могут прийти и приложить не находящую выхода бесстрашную агрессию не к тому, чтобы разрушать собственную жизнь, а к тому, чтобы разрушать замок, только что построенный из кинетического песка.

Вот поэтому устраиваются походы в аквапарк, где желание скатиться по большому водному каскаду может оказаться достаточно сильным, чтобы ребенок не постеснялся раздеться и показать окружающим покрытое рубцами тело.

Вот поэтому дважды в год устраивается лагерь. Тому самому Васе, с которого начинается этот текст, понадобилось две смены, чтобы не сидеть одному в темном месте, а просто быть со всеми — играть, гулять, ужинать.

Вот поэтому дети с педагогами намазывают себе ладони и стопы краской и оставляют следы на больших листах бумаги, чтобы вернуть детям адекватное представление об их телах.

Вика (шесть лет) с мамой. Вика находится в Отделении реконструктивно-пластической хирургии уже шесть недель. Она приехала с мамой из поселка Уста-Нера в Якутии, дорога до Москвы и обратно стоила более 100 тысяч рублей. «У Вики необычный случай: врачи поставили диагноз «синдром Адамса Оливера», а эта болезнь в России не признана. Поэтому она не может получить инвалидность. Это означает, что мы можем рассчитывать на лечение не дальше Якутии. То, что мы попали сюда, — большое чудо», — рассказывает Викина мама

Фото: Стоян Васев для ТД

И поэтому устройства для изготовления лонгетов стоят в комнатах, где полно игрушек для маленьких и игр для подростков. Потому что вот сейчас, малыш, мы нацепим тебе лонгет, разводящий пальцы, и ты пойдешь резаться в настольный футбол. И нет, без лонгета нельзя. Потому что соперник ведь твой играет в лонгете. Без лонгета играть с ним было бы нечестно.

Чувство вины

У мамы одного из детей, которые тут играют, и у самой есть ожоговые рубцы и еще след от трахеостомы на горле. Они получили ожог вместе. Осторожнее с шашлыками. Наступает весна — сезон тяжелых ожогов от взорвавшейся жидкости для розжига. Эта жидкость взрывается мгновенно. Ни одна мать не может быть быстрее взрывной волны и защитить ребенка от огня. Разве что получить вместе с ним ожоги. Но чувство вины мучает любую маму получившего ожог ребенка вне зависимости от того, действительно ли она виновата в том, что ребенок получил ожог.

Дети, перенесшие ожоговую травму, непременно имеют не только травмированную кожу, не только травмированную психику, но еще и травмированную семью. Мама жалеет такого ребенка вместо того, чтобы радоваться ему. Опекает вместо того, чтобы гордиться. Лечит даже тогда, когда лечить уже не нужно. Учит только осторожности. Поэтому кроме работы с детьми психолог должен работать еще и с родителями. Вести родительские группы. Применять «Четырехступенчатый протокол работы с чувством вины», что бы ни означал этот их странный термин.

Игровая комната. Дети занимаются с педагогами два раза в день

Фото: Стоян Васев для ТД

Иногда мама, папа, брат или другой какой-нибудь значимый член семьи погибает в том пожаре, в котором получил ожог ребенок, опекаемый фондом «Детская больница». И горевание об умерших близких — это отдельная проблема, которую ребенку трудно решить без психолога.

Даже если в пожаре погибла не мама, а всего лишь любимая кошка. Как у девочки, которая сидит и вырезает кошку из куска войлока. Пожар был давно. Ожоговые раны затянулись. Ожоговые рубцы иссечены хирургами и растянуты компрессионной одеждой. А по сгоревшей кошке девочка тоскует до сих пор.

Сейчас она вырежет кошку из войлока и наконец-то поговорит с ней. И погладит по голове.

Нужны деньги

Сейчас Ожоговому отделению не хватает денег на покупку реабилитационных материалов, компрессионной одежды, на оснащение комнат, где проводятся занятия со специалистами-реабилитологами, не хватает денег на психологов и терапевтов. Правда же, мы им скинемся? Прямо под этой статьей есть форма — впишите данные карточки, и каждый месяц вы будете помогать этим детям.

Сбор средств по проекту «Послеожоговая реабилитация детей» закрыт. Необходимая сумма собрана, но помощь требуется и другим проектам. Пожалуйста поддержите их

Собрано
10 252 102 r

Нужно

10 640 000 r

Собрано
1 304 631 r

Нужно

1 523 200 r

Собрано
2 689 663 r

Нужно

3 555 516 r

Собрано
1 715 686 r

Нужно

2 847 697 r

Собрано
200 195 r

Нужно

341 200 r

Собрано
5 787 123 r

Нужно

10 004 686 r

Собрано
4 356 312 r

Нужно

7 970 975 r

Собрано
827 106 r

Нужно

1 830 000 r

Собрано
359 965 r

Нужно

1 956 000 r

Собрано
107 235 r

Нужно

700 000 r

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!