Могут ли комиссовать с пневмонией
Итак, уважаемые форумчане, прошу отнестись к этой теме с пониманием, шутки и флуд по возможности прошу исключить. Вопросы «а зачем вы тему создали, чтобы показать как в армии все плохо и какие злые дяди здесь работают?» думаю тоже будут не уместны, если внимательно ознакомиться с содержимым поста.
Я так же не надеюсь на то, что найду здесь «людей со связями», который «помогут решить вопрос», я просто использую все возможные источники, где я могу получить нужную информацию/совет.
Итак:брата забрали в армию в начале ноября, через он уже лежал в госпитале с диагнозом острая пневмония (температура 40), лечили антибиотиками, пролежал он там полтора месяца, затем его перевели в сан. Часть, где он провел еще 2 недели, после этого у него началось осложнение на лимфоузлы (посещал мед.пункт), еще через некоторое время его лечили с диагнозом острый бронхит (опять же в сан.части), на этой неделе его снова положили в сан.часть с тем же диагнозом (острый бронхит), лечат только антибиотиками, он потерял в весе, итого 5 месяцев его прокалывают антибиотиками, состояние от этого заметно не улучшается, подскажите пожалуйста, возможно ли его комиссовать что для этого нам необходимо сделать?
Я обратилась в комитет солдатских матерей (жду ответа), в военную коллегию адвокатов «медицинский форум призывников» и вот что мне там ответили:
1.»1. Нужно направление командира части на ВВК для определения степени годности к военнной службе.
Вот с этого начинают.
Но, главное, — по данным заболеваниям не комиссуют.»
2.»Спасибо, т.е даже если возникли осложнение комиссовать все равно не удастся?»
Они: «Практически нет. Осложнения должны быть очень тяжелые. Например: абсцессы легких с нарушением функции дыхания, или пневмоторакс, или и тд… Просите оставить в госпитале, в обслуге, или в мед.части. Напишите командиру заявление с просьбой.»
Таким образом, человек уже 5 месяцев безвылазно проходит службу то в военном госпитале, то в мед.сан.части (где к слову туалет работает раз в сутки), от «лечения» развился тонзиллит, воспалены лимфатические узлы, я не говорю о состоянии легких.
Не уже ли все это не является поводом для нормального, нормального, медицинского обследования и лечения? Понимаю вопрос риторический, но возможно у кого будут идеи, куда писать, кому ходить и челом бить…перспектива того что молодой парень оставит там все здоровье удручает…тем более, что в этом году зафиксированы случаи летального исхода военнослужащих, госпитализированных с диагнозом пневмонии…
В общем, уповаю на ваше понимание и возможную компетентность в этом вопросе,
С уважением,
Крабики.
Комментарии
22.03.2010 18:45 | Ссылка |
22.03.2010 19:15 | Ссылка я уже давно (наверно не только я — не отслеживал) говорю, что к порядку в армии способна привести публичность… иначе возможны и суициды и несчастные случае… вы рискуете его жизнью… не знал бы, не писал… я желаю вам удачи… даж как юрист не могу подсказать — объективно… |
22.03.2010 21:58 | Ссылка |
22.03.2010 19:18 | Ссылка |
22.03.2010 19:24 | Ссылка |
22.03.2010 22:00 | Ссылка |
23.03.2010 15:14 | Ссылка |
23.03.2010 15:26 | Ссылка |
22.03.2010 20:09 | Ссылка |
22.03.2010 19:05 | Ссылка |
22.03.2010 19:05 | Ссылка По призыву только мясо, но не людей, принимают… |
22.03.2010 19:26 | Ссылка |
23.03.2010 10:56 | Ссылка |
23.03.2010 11:06 | Ссылка |
23.03.2010 15:13 | Ссылка |
Источник
10.01.2018, 12:49
Я ингерманландец!
Цитата:
Сообщение от Баба Маня
Пневмония не единственный диагноз, после которого положено полгода на реабилитацию.
Да, ты права! Но пневмония — это то заболевание при перенесении которого в течении длительного времени (полгода) необходимо ПОЛНОЕ освобождение от физических нагрузок, смена климата, постоянное наблюдение у пульмонолога, так же необходим ряд процедур таких как например: ингаляции, УВЧ, кварцевание помещения, витаминная диета и прочее и прочее… Всё выше перечисленное уже не позволяет военнослужащему в дальнейшем проходить службу по-призыву и в следствии чего военнослужащий должен быть комиссован в связи с временным состоянием утраты здоровья и невозможностью его дальнейшего прохождения службы по призыву. Именно так пишет в своём эпикризе врач-пульмонолог, а ВВК ставит подписи, далее эта номерная бумага обзаводится военной печатью госпиталя и отправляется вместе с солдатом в штаб части где его в этот же день увольняют со службы по состоянию здоровья.
Добавлено через 1 минуту
Цитата:
Сообщение от Баба Маня
как могут не комиссовать
Могут, если не жаловаться, а если жаловаться в военную прокуратуру, если предать дело огласке через СМИ и так далее, то комиссуют срочника в один день!
Добавлено через 8 минут
Цитата:
Сообщение от Баба Маня
Ответ врача-консультанта
Он не прав. Решает ВВК на основании эпикриза лечащего врача. Проблема в том, что самому врачу это не нужно. Ведь чем больше он комиссует, тем более он худший врач который не смог вылечить своих пациентов. Поэтому ни один врач не заинтересован в соблюдении законодательства и прав человека на медицинскую амбулаторную реабилитацию после перенесённого заболевания. Поэтому жалобы, суды, СМИ, независимые экспертизы и один фиг комиссуют.
Цитата:
Сообщение от Баба Маня
На комиссацию можно будет рассчитывать только если будут последствия — дыхательная недостаточность 2 ст.
Закон гласит, период восстановления и реабилитации полгода! Да, контрактника отправят в отпуск, в санаторий на полгода, а срочника комиссуют. Ибо они и так служат год, из которого он пролежит в больнице пару месяцев как минимум, а потом ему ещё полгода надо дать на реабилитацию и подыскивать ему новую часть не связанную с медицинскими ограничениями, например такими как служба в условиях крайнего Севера. Поэтому если срочник отслужил полгода и заболел пневмонией, то его комиссуют.
Добавлено через 9 минут
Вон чел в блоге рассказывает, служил срочную в Москве ещё в 90-ых, в учебке заболел двухсторонней пневмонией, лечился в госпитале почти четыре месяца, потом полгода лечился в санчасти при своей ВЧ, а через полгода прошёл ВВК в военной поликлинике и был комиссован на основании рекомендации врачей которые потребовали смены климата на более умеренный. При том сам чел крайне не хотел чтобы его комиссовали, но одышка не давала ему шансов на дальнейшую службу. Но тогда служили два года, а сейчас служат один год! И поэтому сейчас тебя будет проще комиссовать нежели нянчится с тобой до конца своей службы которую ты проведёшь в санчасти поскольку ПОЛНОЕ освобождение от физических нагрузок на срок полгода, делает невозможным твоё участие в ВС РФ. И никому из шакалов не надо чтобы ты маячил эти полгода в санчасти.
Добавлено через 4 минуты
Цитата:
Сообщение от Баба Маня
Пока что можно попросить отпуск по болезни на восстановление.
Этот отпуск составляет полгода полгода после перенесённой пневмонии. И не просить, а ТРЕБОВАТЬ! Это законно! Поэтому если ты уже отслужил полгода, то тебя комиссуют, никакого отпуска уже не будет, да и не может быть. У срочников отпуск по болезни составляет максимально 30 суток, а всё что выше этого срока — это уже процедура комиссования.
Источник
Расходы на национальную оборону в России исчисляются триллионами рублей. В 2017 году, когда 19-летнего Алексея Егорова из города Кимры Тверской области призвали на срочную службу, на нужды Минобороны из бюджета потратили почти 2,9 триллиона рублей. Егоров попал в «учебку» в Подмосковье, в в/ч 32516. Часть эта была на хорошем счету, считалась элитной. Но и в «элитной» части солдаты мерзли в неотапливаемых казармах, ходили голодные, их не лечили в госпитале. До армии Егоров был абсолютно здоров, через полтора месяца такой службы его вернули домой в цинке.
Алексей Егоров вырос в семье военного. Его родители мотались по гарнизонам куда родина пошлет, пока наконец не осели в Кимрах.
– Мы сначала радовались, что он в такую часть попал: ну как же, считай, Москва, часть хорошая, надеялись, что будет там под присмотром, а он оказался просто брошенный, – говорит отец Алексея Александр Михайлович. – Дома он переживал, что в армии будет неуставщина. Говорил, что если к нему будут придираться, то молчать не будет. И очень обрадовался, что оказался среди ровесников, с которыми за месяц очень сдружился.
– Нашего Алешу убило равнодушие, прокручиваю все случившееся в голове и все равно не понимаю, все равно волосы дыбом встают: ну как же так возможно? К животным лучше относятся, а тут ведь человек, – плачет мама погибшего солдата Екатерина Викторовна.
Алексей Егоров на присяге
Алексей окончил техникум, где учился на автомеханика, и его сразу призвали в армию. 14 июня 2017 года он ушел в военкомат, а уже 8 июля родители приехали к нему в часть на присягу.
– Он был воодушевленный, повзрослевший. Говорил, что служба ему нравится. Похудел, но настроение было боевое, – вспоминает отец.
Казарма была на ремонте, ребят поселили в старое помещение. Ни отопления, ни сушилки, ни печки
Весь июнь в Подмосковье стоял аномальный холод. Днем плюс 10–12, ночью плюс 6. Казарма была на ремонте, ребят поселили в старое помещение. Ни отопления, ни сушилки, ни печки. Кроме того, командир части закаливал новобранцев – перед сном солдаты должны были обливаться холодной водой и полоскать горло тоже холодной водой.
– В такую холодину они ходили раздетые, в летней форме. На присяге 600 призывников четыре часа стояли под проливным дождем. Холодные, голодные. Им бушлаты только после присяги выдали, – рассказывает мама.
В тот день Алешу отпустили с родителями домой. Просушили одежду, обувь за ночь даже высохнуть не успела. С утра он рванул на рынок, купил клетчатую сумку, с которыми раньше «челноки» ездили, и набрал разной еды. Чтобы накормить ребят, к которым родители не смогли приехать.
Всех положили в одну палату, сделали жаропонижающий укол и поставили один диагноз: «бронхит»
А через три дня, 12 июля, он позвонил домой и сказал, что ему очень плохо. Алеша пошел в санчасть, но там не было свободных коек и не было таблеток. В тот же день с температурой 39,5 его вместе с еще четырьмя бойцами отправили в военный госпиталь в Хлебниково (филиал №5 ФГКУ «1586 ВКГ» Минобороны России, расположен в микрорайоне Хлебниково г. Долгопрудный Московской области). Всех ребят положили в одну палату, всем сделали жаропонижающий укол и поставили один диагноз: «бронхит».
Наутро всем, кроме Алексея, было получше. Егорова отправили на флюорографию. Потом его осмотрела лечащий врач Мария Бирюченко. «У тебя легкие чистые, все нормально, иди лежи», – сказала она ему. Бирюченко в свои 35 уже была кандидатом наук и заведующей терапевтического отделения. В отделении в тот день было 69 больных. В пятницу днем Бирюченко уехала из госпиталя. В выходные ее там не было, в понедельник тоже – она взяла на день отпуск. На все отделение оставались две медсестры и два врача, одна из них полдня принимала больных в поликлинике.
– Мы созванивались с сыном постоянно. Я говорю ему: «Леша, ну найди врача, пусть тебя как следует посмотрят, попроси сделать рентген». А он: «Мам, ну как я попрошу? Она же даже не приходит!» – рассказывает Екатерина Викторовна.
Он перестал есть и пить, не мог спать, от боли ломило все тело
Ночью температура поднималась до 40 градусов. Тогда к Егорову вызывали дежурного врача и ему ставили капельницу, которая сбивала температуру на час-полтора до 38,5. Он перестал есть и пить, не мог спать, от боли ломило все тело. Его рвало и лихорадило. Но когда он подходил к врачам или медсестрам и говорил, что ему очень плохо, то слышал в ответ: «Иди, не притворяйся, симулянт».
Все эти дни, пока лечащий врач Бирюченко отдыхала, Алексею лишь сбивали температуру и давали парацетамол.
«Разговаривал я лично с Егоровым только один раз, примерно 16 июля 2017 года. Я находился на 3-м этаже, в этот момент ко мне подошел молодой человек, который выглядел очень плохо, у него было серо-белое лицо с огромными синяками под глазами, само лицо было очень отекшее, он еле держался на ногах, при передвижении придерживался рукой о стену, – рассказывал позже следователям один из солдат, который в это время лечился в госпитале. – Позже мне сказали, что это был Егоров, он спросил меня, не знаю ли я, где находятся врачи, что ему очень плохо и нужна помощь. Я ответил, что, к сожалению, не знаю, где врачи».
За шесть дней, что Егоров провел в госпитале, кроме флюорографии ему не сделали ничего
Во вторник лечащий врач Мария Бирюченко наконец появилась на работе, но толком даже не осмотрела Егорова. Кровь у него не брали, на рентген не отправили. Как показало расследование, за шесть дней, что Алексей Егоров провел в военном госпитале, кроме флюорографии из исследований ему не сделали вообще ничего.
– Мы с женой места себе не находили. По телефону Бирюченко не отвечала, а Леше становилось все хуже и хуже. Во вторник днем я приехал в госпиталь, чтобы на месте поговорить с врачом и сыном, и постараться ему помочь. Но дальше КПП меня не пустили, Бирюченко ко мне не вышла, – вспоминает отец Егорова. – Леша вышел с другими ребятами, им явно было лучше. А он… Он был очень слабый, осунувшийся, говорил с трудом. «Мне тяжело, кружится голова, пойду полежу», – сказал Алеша.
В конце концов к отцу вышел какой-то хирург.
– Бирюченко сама не пришла, а прислала вместо себя другого врача, который Лешу, как оказалось, и в глаза не видел. Он уверял меня, что у них в госпитале лекарства последнего поколения и есть вообще все, что только можно представить. И лучше просто быть не может, и Алеше все это делается. «Почему же тогда у него столько дней 39,5?» – спросил я его. «Ну, это такое течение болезни», – ответил тот.
Впрочем, в тот же вечер Бирюченко дала Алексею антибиотик. А на следующее утро, в среду, она к нему даже не подошла.
– Если бы она хотя бы в среду утром осмотрела его, подняла панику, он бы, может, смог бы выжить. Или другой врач его посмотрел. Но всем на этих солдатиков наплевать, какое-то тотальное равнодушие, наши дети для них просто пушечное мясо или симулянты, – говорит отец. – Потому что, сколько бы он ни просил о помощи, ему говорили лишь «у вас все хорошо, идите лежите».
У Алеши была девушка Вика. После армии они хотели пожениться и уехать учиться в Москву. Все эти дни, пока он был в госпитале, они переписывались. 13 июля, Алексей: «Все болит. Все тело. И как будто легкие болят. Подташнивает. Глаза болят и голова. Трясет так что идти не могу. 39,5 температура». 14 июля, Алексей: «Встал и голова так кружится, что стоять не могу. Че-то все болит. Почки болят. Дышать глубоко больно. Опять 39 температура». Вика: «Они тебе сказали, что с тобой?» Алексей: «Нет пока». 16 июля, Алексей: «Я ничего не чувствую кроме боли». 18 июля, Вика: «Тебе там совсем плохо?» Алексей: «Да. Лежу. Как полумертвый».
Егоров сначала начал хрипеть, а потом очень громко (истошно) и очень страшно кричать
19 июля, в среду, Алексей закричал из палаты, что ему очень плохо, и попросил позвать врача. Его довели до КПП. Там он потерял сознание и впал в кому. «Внезапно Егоров завалился вперед всем телом и упал со стула лицом вниз. К нему подбежала медсестра, встала над ним и ничего не делала, при этом громко кричала, чтобы мы расходились по своим палатам, – говорится в показаниях очевидца. – Егоров сначала начал хрипеть, а потом очень громко (истошно) и очень страшно кричать. К нему подбежали еще несколько медработников, которые тоже ничего не делали и только криком загоняли нас в палаты. Крик Егорова мы слышали около 10 минут. Все это время Егоров так и лежал лицом вниз, его никто даже не перевернул на спину или на бок. Насколько мне известно, несколько ребят из отделения на руках отнесли Егорова в реанимацию».
В реанимации к нему приставили солдата, который должен был за ним присматривать. Он рассказал потом, что когда Алексей в бессознательном состоянии сходил под себя, то ему сразу же провели тест на наркотики, «потому что думали, что он что-то употребил и поэтому кричит и такое у него состояние».
Если бы врач просто подходила и смотрела его, то наш мальчик был бы сейчас жив
На реанимобиле Егорова перевезли в Подольский госпиталь. «Врач нам тогда сразу сказал, что у него запущенная пневмония и такое течение заболевания было двое-трое суток, и не заметить это просто невозможно. И если бы врач просто подходила и смотрела его, то наш мальчик был бы сейчас жив, – говорит Александр Егоров. – Алешу перевели на искусственную вентиляцию легких, делали весь комплекс реанимационных мероприятий, даже в Бурденко его перевезли, но все бесполезно, потому что время было упущено».
«Причиной смерти Егорова А. А. явилась двусторонняя тотальная абсцедирующая плевропневмония (…), осложнившаяся сепсисом с развитием полиорганной недостаточности, чего можно было избежать при своевременном и адекватном назначении и проведении диагностических и лечебных мероприятий в филиале, – говорится в обвинительном заключении. – Ненадлежащее исполнение лечащим врачом Бирюченко М. В. своих профессиональных обязанностей повлекло по неосторожности смерть Егорова А. А.»
Лечащего врача Алексея Егорова Марию Бирюченко обвиняют по ч. 2 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей), максимум, что ей грозит, – это лишение свободы сроком до трех лет с лишением права заниматься лечебной деятельностью. Интересы отца Алексея Егорова представляют юристы фонда «Право матери», которые бесплатно помогают родителям погибших военнослужащих. Уголовное дело по обвинению Бирюченко слушается сейчас в Долгопрудненском городском суде.
Нашего Алешеньку уже не вернешь, но, может, нам удастся убрать ее от больных
– Бирюченко не считает себя виновной, она извинилась перед нами, но формально, без всякой искренности, – считает Александр Егоров. – Она уволилась из того госпиталя, но уже устроилась начальником процедурного отделения санатория «Березка» Минобороны. И мне страшно за других мальчишек, которых она будет лечить. Потому что такие люди не должны быть врачами, ибо пациенты их не интересуют… Нашего Алешеньку уже не вернешь, но, может, нам удастся убрать ее от больных.
По статистике Генеральной прокуратуры, за последние пять лет число уголовных дел в отношении врачей и медицинских работников возросло почти в шесть раз – с 311 в 2012 году до 1791 в 2017 году. Но если близкие на «гражданке» могут перевести заболевшего родственника в другую больницу или пригласить другого специалиста и выяснить «второе мнение» (можно хотя бы показать другому врачу меддокументы), то родители военнослужащего такой возможности лишены. Им остается только надеяться на профессионализм военных врачей. И да, они могут жаловаться – в надежде, что на их жалобу вовремя отреагируют и это спасет их ребенка. Между тем, по данным правозащитников, количество жалоб со стороны родных солдат на неоказание или ненадлежащее оказание медицинской помощи, несмотря на все увеличивающиеся расходы на армию, не становится меньше.
– Право на охрану здоровья и медицинскую помощь военнослужащих закреплено в статье 16 Федерального закона «О статусе военнослужащих». В соответствии с ней, охрана здоровья военнослужащих обеспечивается созданием благоприятных условий военной службы, быта и системой мер по ограничению опасных факторов военной службы, проводимой командирами во взаимодействии с органами государственной власти. Забота о сохранении и об укреплении здоровья военнослужащих – обязанность командиров. Многие жалобы военнослужащих связаны с несвоевременным выявлением заболеваний и оказанием ненадлежащей медицинской помощи в воинских частях и госпиталях, что в ряде случаев приводит к трагическим последствиям, – говорит руководитель правозащитной инициативы «Гражданин и армия» Сергей Кривенко. – В соответствии с п. 357 Устава, военнослужащие, внезапно заболевшие или получившие травму, направляются немедленно, в любое время суток, в медицинский пункт полка (госпиталь), а при необходимости в другие учреждения государственной или муниципальной системы здравоохранения. Эти требования закона выполняются далеко не во всех случаях даже обнаружения инфекционных заболеваний.
– Они (командование части. – РС) только после смерти Алешеньки стали заболевших ребят отправлять в госпиталь, а раньше туда посылали только если температура под 40. И казарму сразу новую открыли, и сушилки вдруг заработали, и отопление включили, – говорит мама Алексея. – Отец всю жизнь в армии, и никогда такого у нас не было, чтобы так по-скотски к людям относились. Никому наши ребята не нужны. Нам ведь даже никто не позвонил из части, не выразил соболезнование, не посочувствовал. Ну ладно война, ну ладно его отправили бы в горячую точку, я бы поняла. Но ведь мирное время, в Москве практически… Надо было спрятать его в глухой деревне…
Источник