В военной части от пневмонии
Сотни военнослужащих российской армии болеют простудными заболеваниями. Как передает Life News. более 300 солдат ВС РФ госпитализированы с диагнозом «пневмония», еще столько же с подозрением на него.
Так, по данным издания, вспышка заболевания в воинской части под городком Чебаркуль в Челябинской области заставила командование ввести особый режим контроля заболевших. Болезнь уже унесла жизнь рядового Константина Цыбунова, который скончался в госпитале из-за осложнений на легкие.
Как утверждают родственники призванных нести воинский долг молодых людей, в части болезнь начала косить одного парня за другим в тот момент, когда в регион пришли холода. Наступивший температурный минус моментально обнажил минус хозяйственный — казарма, в которой живут новобранцы, практически не отапливается.
Простое ОРЗ, которое зимой далеко не редкость, моментально дало осложнения на легкие. Одним из первых с температурой слег рядовой Константин Цыбук.
«За несколько дней до смерти брат звонил мне, говорил, что из-за холода приходится спать в бушлате, — рассказывает младшая сестра Константина Ксения. — Костя целый день пролежал с высокой температурой.
Сослуживцы пытались лечить его своими силами. В госпиталь, куда его все-таки доставили, врачи диагностировали пневмонию, но из-за осложнений спасти Костю уже не удалось. Такое горе для нашей семьи! У брата осталась 10-месячная дочка».
Но Константин оказался первым в цепочке слегших с воспалением легких ребят. Один за другим солдаты стали поступать в медицинскую часть с температурой, кашлем и сильнейшими болями в груди.
«За последние два дня в госпиталь положили более 50 ребят с температурой», — рассказала мама одного из военнослужащих.
Между тем, вспышкой пневмонии в части уже заинтересовалась военная прокуратура. «На данный момент в Чебаркуле проводится проверка «О сохранности жизни и здоровья военнослужащих, — сообщил пресс-секретарь военной прокуратуры Приволжско-Уральского военного округа Сергей Богомолов. — Также мы выясняем причину смерти рядового Цыбука».
Аналогичная ситуация складывается в Мордовии. 26 новобранцев, проходящих срочную службу в Саранске, в экстренном порядке госпитализировали в Республиканскую инфекционную больницу, пишет «Столица С». Призывники жаловались на высокую температуру и головную боль.
«Призывники из воинской части стали поступать в наше лечебное учреждение с 27 декабря, — говорит главный врач республиканской инфекционной больницы Владимир Каргаев. — Всех пациентов доставили на скорой.
Молодые люди в возрасте от 18 до 23 лет жаловались на кашель, боль в горле, высокую температуру. Их разместили в двух отделениях…» «У большинства острая респираторная вирусная инфекция, — говорит главный внештатный инфекционист министерства здравоохранения РМ Светлана Грузинцева. — У одного выявили бронхит, у шестерых — пневмонию. Состояние средней тяжести. На сегодняшний день угрозы для жизни нет».
По неофициальной информации, распространителями вируса стали призывники из Башкирии. Судя по всему, молодые люди почувствовали недомогание еще по дороге в Мордовию. «Считаю, что в произошедшем виноваты призывные комиссии, которые пропустили нездоровых новобранцев, — объясняет командир воинской части № 86276 подполковник Дмитрий Фоминов. — Мы сразу поместили заболевших в лазарет. На свои деньги я покупал им лимоны, жаропонижающие лекарства. Были организованы горячее питье, вечерние прогулки на свежем воздухе. Но когда у одного из призывников температура поднялась до 39,6, стало ясно, что самостоятельно не справимся. Обычно в таких случаях мы обязаны отправить больных в военный госпиталь, но это учреждение находится за много километров. Поэтому обратились к местным врачам…».
Источник
Расходы на национальную оборону в России исчисляются триллионами рублей. В 2017 году, когда 19-летнего Алексея Егорова из города Кимры Тверской области призвали на срочную службу, на нужды Минобороны из бюджета потратили почти 2,9 триллиона рублей. Егоров попал в «учебку» в Подмосковье, в в/ч 32516. Часть эта была на хорошем счету, считалась элитной. Но и в «элитной» части солдаты мерзли в неотапливаемых казармах, ходили голодные, их не лечили в госпитале. До армии Егоров был абсолютно здоров, через полтора месяца такой службы его вернули домой в цинке.
Алексей Егоров вырос в семье военного. Его родители мотались по гарнизонам куда родина пошлет, пока наконец не осели в Кимрах.
– Мы сначала радовались, что он в такую часть попал: ну как же, считай, Москва, часть хорошая, надеялись, что будет там под присмотром, а он оказался просто брошенный, – говорит отец Алексея Александр Михайлович. – Дома он переживал, что в армии будет неуставщина. Говорил, что если к нему будут придираться, то молчать не будет. И очень обрадовался, что оказался среди ровесников, с которыми за месяц очень сдружился.
– Нашего Алешу убило равнодушие, прокручиваю все случившееся в голове и все равно не понимаю, все равно волосы дыбом встают: ну как же так возможно? К животным лучше относятся, а тут ведь человек, – плачет мама погибшего солдата Екатерина Викторовна.
Алексей Егоров на присяге
Алексей окончил техникум, где учился на автомеханика, и его сразу призвали в армию. 14 июня 2017 года он ушел в военкомат, а уже 8 июля родители приехали к нему в часть на присягу.
– Он был воодушевленный, повзрослевший. Говорил, что служба ему нравится. Похудел, но настроение было боевое, – вспоминает отец.
Казарма была на ремонте, ребят поселили в старое помещение. Ни отопления, ни сушилки, ни печки
Весь июнь в Подмосковье стоял аномальный холод. Днем плюс 10–12, ночью плюс 6. Казарма была на ремонте, ребят поселили в старое помещение. Ни отопления, ни сушилки, ни печки. Кроме того, командир части закаливал новобранцев – перед сном солдаты должны были обливаться холодной водой и полоскать горло тоже холодной водой.
– В такую холодину они ходили раздетые, в летней форме. На присяге 600 призывников четыре часа стояли под проливным дождем. Холодные, голодные. Им бушлаты только после присяги выдали, – рассказывает мама.
В тот день Алешу отпустили с родителями домой. Просушили одежду, обувь за ночь даже высохнуть не успела. С утра он рванул на рынок, купил клетчатую сумку, с которыми раньше «челноки» ездили, и набрал разной еды. Чтобы накормить ребят, к которым родители не смогли приехать.
Всех положили в одну палату, сделали жаропонижающий укол и поставили один диагноз: «бронхит»
А через три дня, 12 июля, он позвонил домой и сказал, что ему очень плохо. Алеша пошел в санчасть, но там не было свободных коек и не было таблеток. В тот же день с температурой 39,5 его вместе с еще четырьмя бойцами отправили в военный госпиталь в Хлебниково (филиал №5 ФГКУ «1586 ВКГ» Минобороны России, расположен в микрорайоне Хлебниково г. Долгопрудный Московской области). Всех ребят положили в одну палату, всем сделали жаропонижающий укол и поставили один диагноз: «бронхит».
Наутро всем, кроме Алексея, было получше. Егорова отправили на флюорографию. Потом его осмотрела лечащий врач Мария Бирюченко. «У тебя легкие чистые, все нормально, иди лежи», – сказала она ему. Бирюченко в свои 35 уже была кандидатом наук и заведующей терапевтического отделения. В отделении в тот день было 69 больных. В пятницу днем Бирюченко уехала из госпиталя. В выходные ее там не было, в понедельник тоже – она взяла на день отпуск. На все отделение оставались две медсестры и два врача, одна из них полдня принимала больных в поликлинике.
– Мы созванивались с сыном постоянно. Я говорю ему: «Леша, ну найди врача, пусть тебя как следует посмотрят, попроси сделать рентген». А он: «Мам, ну как я попрошу? Она же даже не приходит!» – рассказывает Екатерина Викторовна.
Он перестал есть и пить, не мог спать, от боли ломило все тело
Ночью температура поднималась до 40 градусов. Тогда к Егорову вызывали дежурного врача и ему ставили капельницу, которая сбивала температуру на час-полтора до 38,5. Он перестал есть и пить, не мог спать, от боли ломило все тело. Его рвало и лихорадило. Но когда он подходил к врачам или медсестрам и говорил, что ему очень плохо, то слышал в ответ: «Иди, не притворяйся, симулянт».
Все эти дни, пока лечащий врач Бирюченко отдыхала, Алексею лишь сбивали температуру и давали парацетамол.
«Разговаривал я лично с Егоровым только один раз, примерно 16 июля 2017 года. Я находился на 3-м этаже, в этот момент ко мне подошел молодой человек, который выглядел очень плохо, у него было серо-белое лицо с огромными синяками под глазами, само лицо было очень отекшее, он еле держался на ногах, при передвижении придерживался рукой о стену, – рассказывал позже следователям один из солдат, который в это время лечился в госпитале. – Позже мне сказали, что это был Егоров, он спросил меня, не знаю ли я, где находятся врачи, что ему очень плохо и нужна помощь. Я ответил, что, к сожалению, не знаю, где врачи».
За шесть дней, что Егоров провел в госпитале, кроме флюорографии ему не сделали ничего
Во вторник лечащий врач Мария Бирюченко наконец появилась на работе, но толком даже не осмотрела Егорова. Кровь у него не брали, на рентген не отправили. Как показало расследование, за шесть дней, что Алексей Егоров провел в военном госпитале, кроме флюорографии из исследований ему не сделали вообще ничего.
– Мы с женой места себе не находили. По телефону Бирюченко не отвечала, а Леше становилось все хуже и хуже. Во вторник днем я приехал в госпиталь, чтобы на месте поговорить с врачом и сыном, и постараться ему помочь. Но дальше КПП меня не пустили, Бирюченко ко мне не вышла, – вспоминает отец Егорова. – Леша вышел с другими ребятами, им явно было лучше. А он… Он был очень слабый, осунувшийся, говорил с трудом. «Мне тяжело, кружится голова, пойду полежу», – сказал Алеша.
В конце концов к отцу вышел какой-то хирург.
– Бирюченко сама не пришла, а прислала вместо себя другого врача, который Лешу, как оказалось, и в глаза не видел. Он уверял меня, что у них в госпитале лекарства последнего поколения и есть вообще все, что только можно представить. И лучше просто быть не может, и Алеше все это делается. «Почему же тогда у него столько дней 39,5?» – спросил я его. «Ну, это такое течение болезни», – ответил тот.
Впрочем, в тот же вечер Бирюченко дала Алексею антибиотик. А на следующее утро, в среду, она к нему даже не подошла.
– Если бы она хотя бы в среду утром осмотрела его, подняла панику, он бы, может, смог бы выжить. Или другой врач его посмотрел. Но всем на этих солдатиков наплевать, какое-то тотальное равнодушие, наши дети для них просто пушечное мясо или симулянты, – говорит отец. – Потому что, сколько бы он ни просил о помощи, ему говорили лишь «у вас все хорошо, идите лежите».
У Алеши была девушка Вика. После армии они хотели пожениться и уехать учиться в Москву. Все эти дни, пока он был в госпитале, они переписывались. 13 июля, Алексей: «Все болит. Все тело. И как будто легкие болят. Подташнивает. Глаза болят и голова. Трясет так что идти не могу. 39,5 температура». 14 июля, Алексей: «Встал и голова так кружится, что стоять не могу. Че-то все болит. Почки болят. Дышать глубоко больно. Опять 39 температура». Вика: «Они тебе сказали, что с тобой?» Алексей: «Нет пока». 16 июля, Алексей: «Я ничего не чувствую кроме боли». 18 июля, Вика: «Тебе там совсем плохо?» Алексей: «Да. Лежу. Как полумертвый».
Егоров сначала начал хрипеть, а потом очень громко (истошно) и очень страшно кричать
19 июля, в среду, Алексей закричал из палаты, что ему очень плохо, и попросил позвать врача. Его довели до КПП. Там он потерял сознание и впал в кому. «Внезапно Егоров завалился вперед всем телом и упал со стула лицом вниз. К нему подбежала медсестра, встала над ним и ничего не делала, при этом громко кричала, чтобы мы расходились по своим палатам, – говорится в показаниях очевидца. – Егоров сначала начал хрипеть, а потом очень громко (истошно) и очень страшно кричать. К нему подбежали еще несколько медработников, которые тоже ничего не делали и только криком загоняли нас в палаты. Крик Егорова мы слышали около 10 минут. Все это время Егоров так и лежал лицом вниз, его никто даже не перевернул на спину или на бок. Насколько мне известно, несколько ребят из отделения на руках отнесли Егорова в реанимацию».
В реанимации к нему приставили солдата, который должен был за ним присматривать. Он рассказал потом, что когда Алексей в бессознательном состоянии сходил под себя, то ему сразу же провели тест на наркотики, «потому что думали, что он что-то употребил и поэтому кричит и такое у него состояние».
Если бы врач просто подходила и смотрела его, то наш мальчик был бы сейчас жив
На реанимобиле Егорова перевезли в Подольский госпиталь. «Врач нам тогда сразу сказал, что у него запущенная пневмония и такое течение заболевания было двое-трое суток, и не заметить это просто невозможно. И если бы врач просто подходила и смотрела его, то наш мальчик был бы сейчас жив, – говорит Александр Егоров. – Алешу перевели на искусственную вентиляцию легких, делали весь комплекс реанимационных мероприятий, даже в Бурденко его перевезли, но все бесполезно, потому что время было упущено».
«Причиной смерти Егорова А. А. явилась двусторонняя тотальная абсцедирующая плевропневмония (…), осложнившаяся сепсисом с развитием полиорганной недостаточности, чего можно было избежать при своевременном и адекватном назначении и проведении диагностических и лечебных мероприятий в филиале, – говорится в обвинительном заключении. – Ненадлежащее исполнение лечащим врачом Бирюченко М. В. своих профессиональных обязанностей повлекло по неосторожности смерть Егорова А. А.»
Лечащего врача Алексея Егорова Марию Бирюченко обвиняют по ч. 2 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей), максимум, что ей грозит, – это лишение свободы сроком до трех лет с лишением права заниматься лечебной деятельностью. Интересы отца Алексея Егорова представляют юристы фонда «Право матери», которые бесплатно помогают родителям погибших военнослужащих. Уголовное дело по обвинению Бирюченко слушается сейчас в Долгопрудненском городском суде.
Нашего Алешеньку уже не вернешь, но, может, нам удастся убрать ее от больных
– Бирюченко не считает себя виновной, она извинилась перед нами, но формально, без всякой искренности, – считает Александр Егоров. – Она уволилась из того госпиталя, но уже устроилась начальником процедурного отделения санатория «Березка» Минобороны. И мне страшно за других мальчишек, которых она будет лечить. Потому что такие люди не должны быть врачами, ибо пациенты их не интересуют… Нашего Алешеньку уже не вернешь, но, может, нам удастся убрать ее от больных.
По статистике Генеральной прокуратуры, за последние пять лет число уголовных дел в отношении врачей и медицинских работников возросло почти в шесть раз – с 311 в 2012 году до 1791 в 2017 году. Но если близкие на «гражданке» могут перевести заболевшего родственника в другую больницу или пригласить другого специалиста и выяснить «второе мнение» (можно хотя бы показать другому врачу меддокументы), то родители военнослужащего такой возможности лишены. Им остается только надеяться на профессионализм военных врачей. И да, они могут жаловаться – в надежде, что на их жалобу вовремя отреагируют и это спасет их ребенка. Между тем, по данным правозащитников, количество жалоб со стороны родных солдат на неоказание или ненадлежащее оказание медицинской помощи, несмотря на все увеличивающиеся расходы на армию, не становится меньше.
– Право на охрану здоровья и медицинскую помощь военнослужащих закреплено в статье 16 Федерального закона «О статусе военнослужащих». В соответствии с ней, охрана здоровья военнослужащих обеспечивается созданием благоприятных условий военной службы, быта и системой мер по ограничению опасных факторов военной службы, проводимой командирами во взаимодействии с органами государственной власти. Забота о сохранении и об укреплении здоровья военнослужащих – обязанность командиров. Многие жалобы военнослужащих связаны с несвоевременным выявлением заболеваний и оказанием ненадлежащей медицинской помощи в воинских частях и госпиталях, что в ряде случаев приводит к трагическим последствиям, – говорит руководитель правозащитной инициативы «Гражданин и армия» Сергей Кривенко. – В соответствии с п. 357 Устава, военнослужащие, внезапно заболевшие или получившие травму, направляются немедленно, в любое время суток, в медицинский пункт полка (госпиталь), а при необходимости в другие учреждения государственной или муниципальной системы здравоохранения. Эти требования закона выполняются далеко не во всех случаях даже обнаружения инфекционных заболеваний.
– Они (командование части. – РС) только после смерти Алешеньки стали заболевших ребят отправлять в госпиталь, а раньше туда посылали только если температура под 40. И казарму сразу новую открыли, и сушилки вдруг заработали, и отопление включили, – говорит мама Алексея. – Отец всю жизнь в армии, и никогда такого у нас не было, чтобы так по-скотски к людям относились. Никому наши ребята не нужны. Нам ведь даже никто не позвонил из части, не выразил соболезнование, не посочувствовал. Ну ладно война, ну ладно его отправили бы в горячую точку, я бы поняла. Но ведь мирное время, в Москве практически… Надо было спрятать его в глухой деревне…
Источник
Словосочетание «пневмония в армии» звучит страшнее, чем «челябинский метеорит». Правда, от пневмонии в войсках в отличие от метеоритного дождя можно уберечься. Как? Об этом разговор «Красной звезды» с главным пульмонологом Министерства обороны РФ, заместителем начальника 1-й кафедры терапии (усовершенствования врачей) Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, профессором, доктором медицинских наук полковником медицинской службы запаса Михаилом ХАРИТОНОВЫМ.
— Михаил Анатольевич, как вы оцениваете ситуацию по заболеваемости пневмонией в войсках?
— За последние четыре года она превысила заболеваемость, которая была в войсках в 90-е годы прошлого века примерно в три раза. В настоящее время количество заболевших пневмонией военнослужащих составляет около 5 процентов. Для сравнения: по данным Министерства здравоохранения РФ, у молодых гражданских лиц в возрасте старше 18 лет заболеваемость пневмонией составляет 3,4 процента. Если говорить о причинах возросшей заболеваемости в армии, то их достаточно много. В их числе соблюдение уставных норм размещения, проветривание, влажная уборка и дезинфекция спальных помещений, соблюдение температурного режима, обеспечение бесперебойной работы сушилок, предупреждение переохлаждений при построениях, предоставление отдыха после изнурительных физических нагрузок и т.п. В ряду важнейших факторов профилактики – своевременная изоляция заболевших из казармы и их госпитализация.
На определённом отрезке времени (2005–2008 гг.) свою эффективность показала пневмококковая вакцина как специфический иммунологический метод снижения заболеваемости пневмонией. В рассматриваемый период медицинская служба Министерства обороны стала закупать дорогостоящую импортную вакцину, и некоторое время наблюдался отчётливый результат по снижению заболеваемости пневмониями. Однако по прошествии времени, несмотря на продолжающуюся вакцинацию молодого пополнения, заболеваемость опять пошла вверх.
— В чём причина, на ваш взгляд?
— По информации, поступающей из войск, пневмококковая и противогриппозная вакцины в настоящее время закупаются в достаточном количестве и вводятся личному составу в первые дни прохождения службы. Причины неэффективности вакцинации на протяжении последних трёх лет недостаточно ясны. Складывается впечатление, что, возможно, основная причина кроется в неудачных сроках введения вакцины.
Так как организм новобранца в новых для него условиях жизни дезадаптирован, перегружен эмоциональными и физическими стрессами, у него наблюдается очевидное перенапряжение, а затем истощение и снижение функциональных возможностей всех защитных систем, включая иммунную. И в этот тяжёлый для новобранца период ему ещё вводится ряд вакцин, включая пневмококковую. Возможно, это вызывает дополнительное перенапряжение иммунной системы, и у ослабленных молодых людей вакцинация может дополнительно провоцировать заболевание пневмонией.
Поэтому мы прорабатываем концепцию вакцинации молодого пополнения не по прибытии в воинскую часть, а за месяц до отправки в войска, когда призывник находится ещё в привычных условиях жизни. В таком случае его организм не заметит периода иммунного перенапряжения с кратковременным иммунодефицитом.
К сожалению, более двух лет наши предложения не находят административной поддержки, так как они требуют решения на законодательном и межведомственном уровнях, поскольку вакцинация допризывной молодёжи входит в сферу деятельности гражданского, а не военного здравоохранения.
— Каким вам видится выход из ситуации?
— Пока это решение зреет, можно временно отказаться от пневмококковой вакцинации.
— Каждый раз вы лично участвуете в лечении заболевших, в изучении обстоятельств возникновения самых тяжёлых случаев и вспышек заболеваемости пневмонией в войсках, общаетесь со специалистами и командирами. К каким выводам приходите?
— Первое – устранение причин возникновения заболевания, о которых мы говорили выше; второе – действия войсковой медицины (своевременность выявления больных, изоляция, правильность первичных медицинских назначений врачом или фельдшером части, оперативная эвакуация больного в стационар); третье — качество и эффективность лечения больного в госпитале.
Госпитальный период проходит, как правило, у нас под контролем: отслеживается (мониторируется) по телефону, электронной почте и справкам-докладам с мест либо при непосредственном участии. В каждом таком эпизоде речь всегда идёт о тяжёлых, запущенных случаях пневмонии. Такие больные находятся в лечебных учреждениях в отделениях реанимации и интенсивной терапии, как правило, уже на искусственной вентиляции легких. Почти в каждом случае привлекались и привлекаются лучшие специалисты из нашей академии, из центральных и окружных госпиталей, из больниц гражданского здравоохранения.
Но, к сожалению, в ряде случаев больные военнослужащие находились уже в такой стадии болезни, когда все возможные дополнительные специализированные лечебные мероприятия были безуспешны. Военнослужащие умирали от осложнений, вызванных вирусно-бактериальной инфекцией, в виде сепсиса с явлениями полиорганной недостаточности (последние случаи в Подольском госпитале). Объективных претензий к работе докторов госпитального звена практически не бывает, поскольку всегда прилагается максимум всевозможных усилий для спасения жизни солдат и военнослужащих по контракту.
Изучение нами возможных причин, приведших к летальному исходу, показало, что трагических последствий можно было избежать или существенно уменьшить их, если бы действия войсковой медицины в догоспитальном периоде в первые четыре дня от появления начальных признаков заболевания проводились адекватно и своевременно. Почти во всех печальных случаях присутствуют стереотипные недостатки: во-первых, несвоевременная изоляция из подразделения заболевших солдат для предотвращения распространения вирусной инфекции, легкомысленное отношение самих военнослужащих к простудным заболеваниям в виде сокрытия болезни и попыток «перехаживания» её «на ногах», забывая при этом, что армейские условия отличаются от домашних; во-вторых, позднее назначение противовирусных и противовоспалительных средств в медицинских пунктах (ротах), затянутое амбулаторное лечение; в-третьих, несвоевременная эвакуация больных в специализированные военно-лечебные учреждения. В результате установлено, что во всех трагических случаях адекватного лечения ОРВИ в первые дни заболевания не проводилось.
Есть и чисто организационные проблемы, помимо медицинских. По существующему сейчас штату нет достаточного количества санитаров, санитарных инструкторов, медицинских сестёр, фельдшеров и военных врачей. По всей видимости, это произошло в результате реформирования военной медицины. Итогом этой реформы явилось резкое ослабление количественного и качественного состава войскового звена медицинской службы. А именно они находятся ближе всего к солдату, обеспечивают ему охрану здоровья и контроль за условиями проживания, питания и службы.
Из-за малого количества врачей и фельдшеров в медицинских пунктах воинских частей, приём больных длится часами, что дополнительно провоцирует распространение инфекции и повышает вероятность диагностических ошибок перегруженным медицинским персоналом.
На мой взгляд, необходимо вернуться к организационно-штатной структуре войскового звена медицинской службы дореформенного периода.
— Военная форма могла стать провоцирующим фактором для роста простудных заболеваний у военнослужащих по призыву?
— Действительно, по результатам работы комиссий по фактам вспышки ОРВИ и пневмоний мы констатировали, что форма, в которую одевают военнослужащих последние несколько лет, оказалась неспособной согреть солдата. Кроме того, она плохо впитывает пот, высыхает только в сушилке. Так, в военном учебном центре Воронежского гарнизона в начале сентября 2011 года на фоне неожиданного похолодания возникла вспышка заболевания ОРВИ и пневмонией, в результате которой заболели около 80 процентов личного состава и умер солдат. При этом заболевали не дистрофичные юноши, а крепкие, здоровые парни.Все они в один голос утверждали, что причиной пневмонии являлось пребывание в течение длительного времени на улице, на пронизывающем ветру в невысыхающей за ночь военной форме (сушилки в сентябре ещё не включили).
— А что вы, как врач, скажете по поводу портянок?
— Всё зависит от того, какая обувь будет у наших военнослужащих. Если останутся всё те же сапоги, то без портянок не обойтись. Об этом свидетельствует многовековая история русской армии. А если будут хорошие удобные ботинки, то, несомненно, носки займут своё место в экипировке российского воина. И меня, как врача-пульмонолога, не может не радовать тот факт, что министром обороны принято решение о переходе уже с 2013 года на новую, по-настоящему утеплённую военную форму. Есть надежда получить в ближайшие годы снижение заболеваемости военнослужащих от простудных заболеваний и пневмоний.
— В частях есть всё необходимое для лечения солдат и офицеров?
— Да, в принципе в частях в настоящее время есть все необходимые лекарственные средства в достаточном количестве, включая и современные антибиотики. Если случается что-то экстраординарное, то оперативно закупаются нужные лекарства. Кроме того, командиры частей во время борьбы со вспышкой простудных заболеваний вместе с медицинской службой находят возможности для приобретения витаминов, адаптогенов, общеукрепляющих и противовирусных препаратов…
— А были в вашей практике положительные примеры организации профилактики ОРВИ и пневмонии в войсках?
— Конечно. Например, несколько лет назад я в составе комиссии был с инспекционной проверкой медицинской службы Читинского гарнизона. В соответствии с планом мы проверяли один крупный учебный центр. Выезжая туда, мы думали, что столкнёмся с недостатками, которые обычно встречаются в учебных соединениях зимой, тем более в Забайкалье с его резко континентальным климатом. Мы были готовы к посещению переполненных лазаретов медицинской роты, развёрнутых изоляторов и т.п. Но не обнаружили ни одного больного. Спрашиваем у начальника учебного центра: «Где ваши больные?» Он отвечает: «У меня их практически нет, потому что солдаты нигде не переохлаждаются: распорядок дня рассчитан по минутам, командиры все радиофицированы, поэтому исключаются любые ожидания с длительными пребываниями на морозе личного состава. Отлично налажен быт: в казармах тепло, сушилки работают, питание витаминизировано и контролируется его калорийность». Таким образом, мы получили очередное подтверждение простой истины – настоящий командир может добиться отсутствия или снижения заболеваемости ОРВИ и пневмонией путём соблюдения уставных положений и отеческой заботой о подчинённых.
— А какие разработаны меры для профилактики пневмонии?
— Профилактика пневмонии для нас – ключевой вопрос.
Речь идёт о целом перечне мероприятий, включающем медицинские и немедицинские составляющие. О немедицинских мы уже достаточно поговорили. Давайте рассмотрим наиболее важные медицинские мероприятия. К ним относятся: выявление предрасположенных к пневмониям лиц путём сбора анамнеза; применение средств иммуно- и экстренной профилактики в различных схемах: пневмококковые и гриппозные вакцины; вакцинные иммуномодуляторы; препараты интерферона, их индукторы и другие цитокины; иммунотропные средства; витамины и витаминные комплексы.
— Есть необходимость пересматривать способы лечения пневмонии?
— Да, сейчас во всём мире обсуждаются данные последних лет о том, что описанные классические формы пневмонии меняются в результате трансформации возбудителей пневмонии. В результате те мощные антибиотики, с помощью которых три-четыре года назад лечили любой инфекционно-воспалительный процесс в лёгочной ткани, сейчас бывают малоэффективными. Они перестали работать по некоторым этиологическим агентам: бактериям, вирусам и их микстам. Поэтому за рубежом активно разрабатываются новые антибактериальные средства. Но когда они пройдут клинические испытания и придут в практическое здравоохранение, неизвестно. Нам остаётся лечить больных тем арсеналом средств, которые имеются на настоящий момент.
Российская пульмонологическая школа помимо антибиотиков большое значение придаёт методам вспомогательной патогенетической терапии, направленной на стимуляцию и улучшение работы иммунной, антиоксидантной и эндокринной систем, на улучшение обменно-метаболических процессов в организме больного. Кроме того, мы активно применяем методы бронхологической санации, то есть фактически не ждём, когда организм сам справится с патологией, а активно проникаем в очаг воспаления бронхоскопом, санируем бронхиальное дерево, вводим местно антибактериальные средства. Все эти методы давно отработаны в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, и мы стараемся донести их до наших учеников, направляемых в войска и военные лечебные учреждения…
— Какие ещё заболевания часто встречаются в армейских коллективах?
— Мы сталкиваемся с хронической обструктивной болезнью лёгких, которая в основном связана с курением, а этот фактор в армии, увы, распространён.
Другая не менее важная проблема – бронхиальная астма. Это тоже достаточно распространённое сейчас заболевание как среди контрактников, так и среди новобранцев. Количество таких больных в армии с каждым годом растёт, несмотря на возможность освобождения молодого человека от призыва с таким диагнозом. По всей видимости, это свидетельствует о плохой работе призывных комиссий. Нам всё равно приходится увольнять таких солдат, а это дополнительная работа для военных врачей и лишние экономические затраты государства.
— Российские фармацевтические компании способны обеспечить лекарствами для эффективного лечения больных в армии?
— Пока мы в основном используем препараты западных фармацевтических фирм. Наша фармакологическая отечественная промышленность только начинает создавать новые эффективные лекарства. Мы надеемся, что в ближайшие десятилетия сможем целиком перейти на российские лекарственные средства.
— Министерству обороны хватает средств на закупку медицинских препаратов?
— Да. В настоящее время Министерству обороны хватает средств для закупки необходимых для лечения военнослужащих лекарственных препаратов.
— А что вы можете сказать о пневмониях у военнослужащих, заболевших в ходе локальных вооружённых конфликтов?
— В конце 1990-х годов в научном плане я работал под руководством главного терапевта Минобороны РФ, начальника кафедры военно-полевой терапии Главного института усовершенствования врачей Минобороны генерал-майора медицинской службы Анатолия Леонидовича Ракова, который предложил мне изучать пневмонию, развившуюся у военнослужащих в ходе вооружённого конфликта в Чечне. Результатом проведенной научной работы явилась докторская диссертация на тему «Особенности пневмонии у военнослужащих в условиях боевой деятельности. Вопросы организации терапевтической помощи и профилактики в войсках», которую я защитил в 2003 году. В своей работе мне удалось показать, что напряжённая боевая ситуация, связанная со стрессом, плохими бытовыми условиями, особыми климатогеографическими условиями Северного Кавказа, приводит к формированию у военнослужащих синдрома хронического адаптационного перенапряжения, сопровождающегося метаболическим, гормональным и иммунным дисбалансом. В итоге военнослужащий становится более уязвимым для инфекций, чаще и тяжелее болеет пневмонией. Получилась многоплановая работа: с одной стороны – это этиопатогенетические и лечебные вопросы, с другой – организационные вопросы, связанные с оказанием помощи большому количеству больных и вопросами профилактики данного заболевания в ходе боевых действий. По результатам этой научной работы во вторую чеченскую кампанию удалось добиться определённого снижения количества пневмоний по сравнению с первой.
Убеждён, что научные исследования Военно-медицинской академии, опыт, приобретённый в том числе и во время локальных конфликтов на Северном Кавказе, а также строгое соблюдение уставных требований командирами всех ступеней позволит нам сократить количество заболеваний пневмонией в войсках и не допустить гибели молодых людей в мирное время.
Комментарии
К статье 1 комментарий
Источник
